Суббота, 04.05.2024, 13:48
Приветствую Вас Гость | RSS

Мой сайт

Главная » 2013 » Декабрь » 27 » Вопрос :: Вегетососудистая дистония водительские права

18:31

Вопрос :: Вегетососудистая дистония водительские права

Вопрос:
В вашей сфере столько специальностей – психологи, психотерапевты, психиатры, психоаналитики, психоневрологи, неврологи, невропатологи – и все предлагают свою помощь практически при одних и тех же расстройствах. К кому же мне обращаться за помощью? Кстати, Вы лично, если посмотреть на главную страницу сайта, присваиваете себе, вообще, чуть ли ни все эти специальности. Как это понимать?

Ответ:
Согласен, на первый взгляд, такая ситуация выглядит очень запутанной, но разобраться в ней совсем не сложно. Знать здесь нужно следующее.
ПСИХОЛОГ – это специалист с высшим университетским (НЕ медицинским!) образованием или выпускник любого другого вуза, прошедший профессиональную переподготовку по психологии и получивший диплом психолога. Каждый психолог имеет ту или иную специализацию, напр., клинический /или медицинский/ психолог, социальный психолог, юридический психолог, специалист в сфере психологии труда или бизнес-психолог /на современном языке – специалист по коучингу или просто – коуч/. Психологическая практика по законам РФ не требует лицензирования: психолог любой специальности может проводить индивидуальные консультации в соответствии с запросами своих клиентов: обратите внимание, у психолога – клиенты, а у врача-психотерапевта – пациенты.
Клинические /или медицинские/ психологи проводят порой сложнейшие патопсихологические и/или нейропсихологические обследования /тестирования/, осуществляют длительную серьезную психологическую коррекцию, но НИКОГДА, НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ не могут, и даже лучше сказать - не имеют права ни выставлять медицинский диагноз /психолог формулирует специальное «психологическое заключение»), ни назначать медикаментозную терапию. Если психолог предполагает необходимость установления диагноза и назначения препаратов для своего клиента, он должен направить его на консультацию к врачу-психотерапевту или психиатру. Одним словом, психолог – не врач, и основные врачебные функции для него недоступны.
Зато среди практикующих психологов, особенно современных, очень много успешных, прекрасно подготовленных и опытных специалистов, способных с большой эффективностью работать в том или ином психотерапевтическом направлении (психодинамическом, когнитивно-поведенческом, психодраматическом, гипно-суггестивном, гуманистическом, экзистенциальном, клиент-центрированном, арт-терапевтическом, телесноориентированном, NLP, гештальте и пр.). Однако массово это можно наблюдать, к сожалению, пока только в больших городах, преимущественно – Москве и Санк-Петербурге, где сформированы основные психологические /психотерапевтические/ общества и ассоциации.
На западе специальности психолога и психотерапевта подразумевают одно и то же, но у нас они формально разделены. На данный момент все еще принято считать, что психотерапией /т.е. буквально «лечением психической сферы» занимается врач-психотерапевт, а психолог проводит психологическую коррекцию /т.е. буквально «исправляет недостатки»/. Это разделение становится все более условным, и, как я уже сказал, все чаще лучшими психотерапевтами оказываются именно психологи с университетским образованием.
Если предметом Вашего беспокойства является скорее психологическая проблема, нежели симптом или заболевание, если Вас не интересует диагноз и Вы не настроены на медикаментозное лечение, то, вероятнее всего, Вам будет лучше обращаться к психологу, чем к врачу-психотерапевту.
Многие врачи-психотерапевты здесь не согласятся со мной, считая /позиционируя/ себя специалистами в области именно немедикаментозной психотерапии, я с ними не спорю, а лишь говорю о себе: на мой взгляд, решать исключительно психологические проблемы лучше подготовлен психолог, а врач-психотерапевт будет более полезен тогда, когда требуется лечение.
ВРАЧ-ПСИХОТЕРАПЕВТ. Если слово «психотерапевт» используется именно в таком сочетании /ведь буквально психо-терапевтом, т.е. «души целителем» с определенной точки зрения вообще должен быть священнослужитель, духовник/, то речь идет просто о еще одной медицинской специальности, такой как кардиолог, гастроэнтеролог, пульмонолог, гинеколог, эндокринолог, врач-физиотерапевт, врач-иглорефлексотерапевт, врач-мануальный терапевт… И соответственно - врач-психотерапевт. Так же как и врачи других специальностей, врач-психотерапевт ведет амбулаторный прием в районной поликлинике, частном медицинском центре или работает в круглосуточном стационаре. Он так же, как и другие врачи, имеет врачебный диплом, носит белый халат, назначает диагностические процедуры и обследования /в том числе, может направить пациента к клиническому психологу/, выписывает рецепты, заполняет амбулаторную карту или историю болезни. Особенность его работы состоит разве что в том, что он имеет дополнительные знания в области клинической психологии и психологии личности, владеет основным набором психотерапевтических методик, т.е. умеет лечить не только медикаментозно, но и психотерапевтически. Обратите внимание, врач-психотерапевт может выполнять ряд функций психолога, поскольку его врачебная специализация дает ему на это право, но психолог не может брать на себя НИКАКИХ сугубо врачебных обязанностей, даже если это клинический психолог, разве что, носить белый халат в случае работы в медицинском учреждении. Вы можете записаться на прием к врачу-психотерапевту со своими личными, жизненными проблемами, исключительно за психотерапевтической поддержкой, т.е. как к психологу, если он готов помогать Вам в этом.
Однако, прежде всего, к врачу-психотерапевту надлежит обращаться при наличии симптомов психоэмоционального расстройства, которые нарушают адаптацию или снижают качество жизни. Таковыми могут быть, например, страх, тревога, депрессия, навязчивости, фобии, расстройство сна, эмоциональная неустойчивость, раздражительность, возбудимость или, наоборот, повышенная утомляемость, неуверенность, сексуальные дисфункции, любые беспокоящие Вас или окружающих «странности» поведения, восприятия или коммуникации с окружающими. К врачу-психотерапевту обязательно следует обращаться также в тех случаях, если вышеперечисленные симптомы возникли на фоне соматического заболевания: неврологических или гинекологических расстройств, нарушений со стороны сердца, эндокринной системы и пр. Так, до сих пор не все осведомлены, что эмоциональные и поведенческие нарушения на фоне предменструального синдрома и климакса, при т.н. вегето-сосудистой дистонии, диэнцефальном синдроме, синдроме раздраженного кишечника, не говоря уже о синдромах хронической усталости и эмоционального выгорания, могут быть эффективно излечены ТОЛЬКО с использованием психотерапевтического подхода и психофармакотерапии.
ПСИХИАТР. Самая «страшная» для российского менталитета специальность, по причине очень «живучего» мифа о карательной психиатрии, неизбежно ассоциирующаяся со всеми ужасами психической патологии /«Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох и сума», А.С.Пушкин/. Ситуация еще более осложняется тем, что от психиатра как будто даже и не ждут врачебной помощи, сам образ врача зачастую ему как-то «не подходит», он вроде бы даже не лечит, а превращает посредством уколов и таблеток несчастного больного в некого «зомби», бесчувственный «овощ» или даже «наркомана, который вынужден всю жизнь сидеть на препаратах». /Подробнее об этом – см. следующий вопрос./
Я ни в коем случае не обобщаю, есть множество людей, уважительно относящихся к работе врача-психиатра, но все же достаточно и таких, от которых приходится слышать нечто вроде – «вот, вышел [знакомый, сосед, родственник] из психиатрической больницы, так его там так залечили, что на нормального человека перестал быть похож…». У меня в таких случаях обычно возникает немой вопрос – «почему же он тогда оказался в психиатрической больнице, если только после нее стал ненормальным?» Часто вспоминаю, как одной моей коллеге ее однокурсница однажды посочувствовала – «Вот, я стала кардиологом, и когда мои пациенты встречают меня на улице, то с радостью подбегают поприветствовать и поблагодарить, а твои пациенты, только увидев тебя издалека, переходят на другую сторону улицы, чтобы кто-то случайно не узнал об их «знакомстве» с психиатром». Так или иначе, профессиональная судьба моих коллег в современной России очень не проста, однако речь сейчас идет несколько о другом, и подробнее свое мнение по этому поводу я выскажу отдельно.
В каких же случаях необходимо обращаться к психиатру? Во-первых, во всех тех случаях, в которых обращаются к врачу-психотерапевту, если таковой отсутствует. В отдаленных провинциальных поселках такая ситуация - далеко не редкость. Врач-психотерапевт – этот никто иной, как психиатр, прошедший дополнительную подготовку по психотерапии, включающую изучение психотерапевтических методов лечения, общей неврозологии, психосоматики, психологии личности, семейного консультирования и т.п.. В системе российской медицины стать врачом-психотерапевтом, не будучи изначально психиатром, невозможно: к обучению на сертификат психотерапевта допускаются только врачи, уже имеющие сертификат психиатра или выпускники медицинских вузов, проходящие специализацию (ординатуру) одновременно и по психиатрии, и психотерапии. Так что, высказывания некоторых людей вроде - «к врачу-психотерапевту идти не так страшно, как к психиатру» - на мой взгляд, часто звучат наивно. Врач-психотерапевт – это никто иной, как врач с базовой психиатрической специализацией, сделавший «уклон» в психологию, неврозологию и психосоматическую медицину.
Врач вообще не должен быть страшен, опасения может внушать система, которую он представляет, и в этом сысле поликлинический врач-психотерапевт, конечно, выглядит «безопаснее», чем психиатр отделения психиатрической больницы.
Итак, я сказал о том общем, что объединяет специальности психиатра и психотерапевта. Что же их разделяет?
Во-первых, психиатр почти всегда работает при специализированном психиатрическом учреждении: ни государственные, ни частные поликлиники не имеют лицензий на психиатрическую деятельность, а только на психотерапевтическую /психологическая практика, как я уже говорил, вообще не лицензируется/.
Теперь понятно, откуда происходит «мифологический» страх перед врачом-психиатром, - он происходит из реально обоснованного страха перед тяжелой психической патологией и социально-униженным специализированным психиатрическим учреждением, где находятся больные с этой патологией. /Если у нас не редкость детские больницы – неремонтированные, с обваливающейся штукатуркой, ржавыми железными кроватями и озлобленным от нищеты медперсоналом, то что уж говорить о психиатрических больницах?! Я лишь все еще пытаюсь показать, что «ужасы психиатрии», если и имеют место, то, в большинстве случаев, никак не по вине врачей и даже – не по вине медицины./ В других медицинских учреждениях психиатра практически не встретишь, если только речь не идет о выездной консультации, работе районного психиатрического кабинета (участка) или психиатрического отделения при ЦРБ.
Во-вторых, психиатр незаменим в тех случаях, когда случается трагедия сумасшествия, которой так боялся вышецитированный А.С.Пушкин. Маниакально-депрессивный психоз /биполярное аффективное расстройство/, шизофрения, весь спектр шизофреноподобных, бредовых, галлюцинаторных расстройств, интоксикационные делирии /типичный пример - абстинентный психоз, или «белая горячка»/, тяжелые декомпенсации психопатий /расстройств личности/, сосудистые, старческие, посттравматические, в том числе, военные психозы, протекающие с нарушением критики, часто – психомоторным возбуждением, утратой чувства реальности, устрашающими галлюцинациями, императивными /приказывающими совершить то или иное противоморальное действие/ голосами, отчуждением воли /психическими автоматизмами, или «одержимостью»/, бредом преследования/величия, неконтролируемой агрессией или суицидальным поведением и т.п., как вы понимаете, не имеют ничего общего с неврозами или соматоформной вегетативной дисфункцией и должны лечиться у психиатра, как правило, в условиях круглосуточного стационара. И не то, чтобы врач-психотерапевт не может оказать помощь при этих состояниях, естественно, может, он достаточно времени провел в психиатрическом учреждении перед тем, как перейти на психотерапевтический прием в обычную поликлинику, просто данные состояния не лечатся в амбулаторных условиях, для их терапии необходимы условия специализированного психиатрического отделения /или, как минимум, «стационар на дому» при наличии адекватно воспринимающих ситуацию родственниках/, обученный персонал, постоянное наблюдение, набор сильнодействующих средств /кстати, часто, настолько дорогостоящих, что купить их в аптеке неработающий душевнобольной человек совершенно не способен/, наконец, условия психиатрической реанимации для лечения психически больных с сопутствующей тяжелой соматической патологией.
Несомненно, к психиатру обращаются тогда, когда никто из других специалистов помочь уже не способен или опасное состояние больного вынуждает родственников прибегнуть к принудительной госпитализации. В этом смысле миссия врачей данной специальности /если, конечно, она выполняется достойно/ более чем благородна.
ПСИХОАНАЛИТИК. Я согласен с мнением, которое мне не раз приходилось слышать: "Психоаналитик – это не специальность, это бренд". По крайней мере, в России это точно не медицинская специальность. Психоанализ – гениальное теоретическое построение Зигмунда Фрейда, имеет примерно такой же вес и влияние в психологии и психотерапии, как принципы естественного отбора и борбы за существование Чарльза Дарвина в учении об эволюции, или теория относительности Альберта Эйнштейна в физике. И фрейдизм, и дарвинизм имеют свои слабые места и даже ошибки /и даже теория Эйнштейна, как показывают последние исследования на андронном коллайдере, тоже оказывается довольно «относительна»/, продолжая по сей день уточняться и развиваться. Психоанализ за 100 лет с лишним своего существования подвергся немалой критике и значительно видоизменился со времен Фрейда, заняв одно из мест среди сотен направлений психотерапии, хотя еще век назад был почти всех их родоночальником.
На западе программа подготовки врачей-психиатров обычно включает в себя курс психоанализа, плюс к этому учение Фрейда там не подверглось тем репрессиям, какие пережило у нас в начале ХХ века /наравне, например, с генетикой/, будучи признанным «буржуазным учением, не соответствующим принципам марксизма-ленинизма». Поэтому психоаналитическое понимание психических заболеваний в Европе и Америке более естественно, чем у нас, соответственно и название специальности «психиатр-психоаналитик» там выглядит вполне естественно. В России же на данный момент психоаналитиками становятся (или - позиционируют себя) преимущественно психологи. Врачу же, чтобы по праву называться психоаналитиком, нужно получить или второе высшее психологическое образование, или пройти специализацию по психотерапии, а затем выбрать психоанализ /психодинамическую психотерапию/, в качестве основного направления своей работы. Впрочем, как я уже сказал, психоанализ – это скорее бренд, в официальной российской номенклатуре отдельная специальность «психоаналитик» отсутствует, в результате, как практикующий психолог, так и психиатр, и врач-психотерапевт могут именоваться еще психоаналитиками /как и, скажем, гипнотерапевтами, гештальтистами, эриксонианцами, энэлперами, коучами и пр./. Это означает, что данный специалист является сторонником теории психоанализа и использует в своей практике его методы.
Обращаться к психологу-психоаналитику, не имеющему медицинского образования я бы рекомендовал тем, кто стремится не столько вылечиться или избавиться от симптомов, сколько «познать себя», т.е. развиться личностно и духовно, увидеть истинные глубинные /детские/ причины своих проблем и конфликтов, усовершенствовать общение, преодолеть инфантильные черты, в целом – стать более зрелой и ответственной личностью. Проходить психоанализ (психодинамическую психотерапию) также очень полезно дополнительно к основному лечению у психиатра или врача-психотерапевта.
Суть в том, что с развитием ряда более краткосрочных методов психотерапии, а в особенности – психофармакологии, психоанализ почти утратил свой собственно «лечебный» аспект. Психофармакологическое лечение сейчас несравненно более краткосрочно, экономично и эффективно, чем психотерапевтическое, и в особенности – психоаналитическое. Но «познать себя» и причины своего страдания посредством препаратов, естественно, невозможно. Качественно проводимый психоанализ, на мой взгляд, сейчас – самый трудоемкий и дорогостоящий метод среди всех методов психологической коррекции. Я бы сказал – это своего рода «йога» клинической психиатрии: никому не придет в голову лечить йогой инфаркт, инсульт, аппендицит или гипертонический криз, но когда основные симптомы заболевания медикаментозно устранены, опасности для жизни нет и трудоспособность восстановлена, то йогой, пожалуй, все же, полезней заниматься, чем не заниматься, хотя бы ради профилактики и здорового образа жизни. То же самое касается и прохождения психоанализа при наличии психоэмоционального расстройства.
ПСИХОНЕВРОЛОГ. Формально такой специальности в России сейчас нет, и вы никогда не найдете официальную табличку «психоневролог» на двери какого бы то ни было медицинского учреждения. Почему же это словосочетание до сих пор употребляется? Причина все в том же мифе о карательной психиатрии и в страхе перед психиатрами. Когда воспитатель детского сада или школьный учитель хочет сказать родителям о необходимости проконсультировать ребенка у психиатра, то он старается сказать мягче – «покажите ребенка психоневрологу». О какого рода проблеме и о каком специалисте идет речь, родителям понятно, но в то же время, сказанное не звучит обидно или оскорбительно.
То, что необходимость обращения к психиатру звучит для российского человека «обидно и оскорбительно», всего лишь одно из искажений российской ментальности, но оно имеет место быть, и соответственно, в той же мере продолжает бытовать «уменьшительно-ласкательное» словосочетание - психоневролог. Еще одна очевидная причина этому – существование по сей день психоневрологических диспансеров, осуществляющих на определенной, закрепленной за ними территории, учет, наблюдение, обследование и лечение лиц с психическими заболеваниями. Соответственно, выражение - «обратитесь к психоневрологу» - подразумевает необходимость обращения к участковому психиатру для обследования, освидетельствования и/или лечения. В поисках такого специалиста человек естественным образом оказывается в психоневрологическом диспансере, в котором никаких психоневрологов не находит, зато может обратиться на выбор к одному из целой «бригады» психиатров, врачей-психотерапевтов, неврологов, клинических психологов и даже социальных работников, которые в обязательном порядке составляют штат данного учреждения.
Теоретически также можно представить, что психоневрологом может называться врач, имеющий две специальности (сертификата) – психиатра и невропатолога. В принципе, такое возможно /достаточно пройти профессиональную переподготовку/, но лично я не встречал.
НЕВРОЛОГ, НЕВРОПАТОЛОГ. Это одно и то же. Классически специальность имеет название "невропатолог", но сейчас все чаще говорят кратко, и опять же мягче, без акцента на «патологию», - невролог. В каких случаях следует обращаться к неврологу, я уже подробно рассказал, отвечая на первый вопрос. Сейчас только напомню: невролог лечит симптомы, связанные с органическим поражением, т.е. нарушением целостности, повреждением тканей центральной и периферической нервной системы. Если этому поражению сопутствуют психоэмоциональные (неврозоподобные) расстройства, то невролог проводит лечение совместно с психиатром или врачом-психотерапевтом. Если органического (неврологического) поражения невролог не находит, а психоэмоциональное расстройство все равно присутствует, то пациент должен быть направлен для лечения к психиатру или врачу-психотерапевту.
Увы, на своем опыте мне приходится наблюдать множество ситуаций, когда пациенты, повинуясь суеверному страху или ложному стеснению, /годами!/ безуспешно лечатся у невропатологов, утрачивают трудоспособность, не говоря уже о тяжело переживаемом ими невротическом страдании /напр., при клинически выраженной депрессии, паническом расстройстве, аутизирующей социофобии/, только бы их не заметили выходящими из кабинета ПСИХОтерапевта и не посчитали ненормальными. Когда же вынужденная необходимость или счастливая случайность, наконец, заставляет их пренебречь иллюзорными опасениями и получить адекватное психофармакологическое и/или психотерапевтическое лечение, «чудом» избавляющее их от всех страданий, то сожаление о потраченном времени и собственной ложной стыдливости выглядит порой явно трагикомичным.
ЛИЧНО О СЕБЕ. Действительно, я часто «присваиваю» себе целый ряд специальностей, начинающихся со слова «психо». Причина этому, я считаю, во-первых, то, что интерес к «психэ» /греч. «psyche» - душа/ когда-то определил мою будущую специальность; во-вторых, движимый этим интересом, за годы послевузовского образования я как-то «умудрился» собрать ряд различных «психо»-специализаций. Закончив в 1995г. медицинскую академию и став врачом, на протяжении пяти лет (ординатура+аспирантура при кафедре психиатрии, наркологии и медицинской психологии ТГМА) специализировался в «психиатрии», после чего получил соответствующий сертификат. Так я стал психиатром. Примерно в этот же период времени /1997-2000гг./ заочно обучался в Восточно-Европейском институте психоанализа, СПб., (имеющим государственную аккредитацию), получив по окончании диплом о втором высшем образовании и специальность «психолога-психоаналитика». Еще позднее, в 2010г., прошел профессиональную переподготовку по психотерапии /первичная специализация «Современные методы индивидуальной и групповой психотерапии» (а также ряд последующих) была пройдена мною еще в 1995г., сразу после окончания медакадемии на базе питерского психоневрологического института им. В.М.Бехтерева, но из-за изменившихся законов утратила свою формальную силу/, получив дополнительно к сертификату психиатра, также сертификат врача-психотерапевта. Так, в конечном итоге, я «оказался» одновременно врачом-психиатром, психотерапевтом и психологом-психоаналитиком. Свой «философский» этап - 2000-2005гг. на кафедре философии и психологии с курсами биоэтики, культурологии и отечественной истории Тверской медакадемии, защиту кандидатской диссертации в 2000г. и получение ученого звания доцента в 2005г. я сейчас опускаю, так как к моей основной работе это не имеет существенного отношения.
Наверх

Вопрос:
Я готов обратиться к врачу-психотерапевту и даже – психиатру, поскольку меня не устраивает мое состояние, можно сказать – качество жизни, но эти врачи используют препараты, о последствиях приема которых мне приходилось слышать самые настоящие «страшные истории». Я вовсе не хочу превратиться в «зомби» или «овощ» и не намерен «подсаживаться» на таблетки, как бы хорошо они ни действовали.

Ответ:
Данный вопрос отражает еще одну «мифологическую» (я по-прежнему подразумеваю миф о карательной психиатрии) проблему. В народе повсеместно бытует негативное представление о «препаратах», которые используются в психиатрии, причем какие именно это препараты, при каких клинических состояниях они используются, для каких конкретно групп пациентов, в каких дозировках и сочетаниях они применяются, речи, конечно, не идет. В результате страх распространяется на всю психофармакотерапию в целом, как на некое чуть ли не преднамеренное зло, как будто среди дипломированных врачей затесалась некая горстка мучителей, которые только и норовят ради собственного удовольствия «заколоть», «зазомбировать» «подсадить на наркотики», «превратить в овощ» и пр. каждого несчастного, попавшего в их сети, душевнобольного. Да, врачи – люди, и в любой сфере медицины среди них встречаются более и менее ответственные, более и менее благородные, более и менее знающие специалисты, но так, чтобы все «оборотни в халатах» оказывались именно психиатрами, вряд ли возможно. Стоит совсем немного задуматься об этом и мифологическая составляющая психиатрического лечения становится очевидной.
Как же все обстоит на самом деле?
Еще раз прислушаемся к типичным сплетням: «после обращения к психиатру мой знакомый вынужден постоянно принимать антидепрессанты», «в психоневрологическом диспансере родственника подсадили на транквилизаторы», «в психиатрической больнице соседа закололи нейролептиками так, что его теперь не узнать», «не за что не буду принимать психотики, они отравят мой организм», «мой друг обратился к врачу-психотерапевту в связи с бессонницей и тот назначил ему наркотики, без которых он теперь не может жить». И правда, звучит страшно. Причем страшно одинаково при упоминании и антидепрессантов, и транквилизаторов, и нейролептиков, хотя это совершенно разные по химической структуре, механизму действия и клиническому эффекту группы психотропных средств.
О «психотиках» и «наркотиках» вообще подробно говорить не буду: никаких «психотиков» не существует, существуют препараты с антипсихотическим действием, преимущественно из группы нейролептиков, которые иногда сокращенно называют антипсихотиками. Наркотические же препараты в медицине используют только в качестве самых сильных обезболивающих средств у хирургических и онкологических больных, а о применении наркотиков в психиатрии мне никогда слышать не приходилось, по этому поводу могу сделать только одно допущение – ряд наиболее сильнодействующих транквилизаторов иногда используют наркоманы для облегчения «ломки» – если этот факт кто-то считает достаточным основанием для отнесения транквилизаторов к наркотикам, то спорить я считаю бессмысленным.
Вообще, не перестаю удивляться, до чего удивительна народная молва: если тяжелому больному эпилепсией удачно подбирается постоянная поддерживающая терапия антиконвульсантами, безусловно относящимися к группе психотропных средств, так что у него прекращаются судорожные припадки и он больше не рискует погибнуть от эпилептического статуса, может работать и растить детей так, как будто не обременен тяжелым заболеванием, то все радуются, благодарят современную медицину, врачей и Бога, как-то не обращая внимания на возможные периоды сонливости, вялости, заторможенности или не столь высокой сообразительности /какую демонстрирует, например, здоровый и активный человек/. Все понимают, что человек тяжело болен, и уже одно то, что существует лечение, эффективно сдерживающее болезнь, вызывает радость и оптимизм. В абсолютно же аналогичной ситуации, когда у страдающего шизофренией с искалеченными болезнью мышлением, интеллектом, эмоционально-волевой сферой человеку удается добиться стойкой ремиссии, адекватного поведения, достаточной социальной активности и даже восстановления трудоспособности посредством поддерживающей терапии нейролептиками, то окружающие почему-то замечают не столько буквально чудесное исчезновение бреда, галлюцинаций, аутизма, психомоторного возбуждения, антисоциальных или суицидальных наклонностей, сколько некое якобы «овощеподобное» состояние сразу после выписки /т.е. после самого интенсивного периода лечения/ и «зависимость» от препаратов. Мало кто знает о том, что еще всего сто лет назад такие больные «сидели на привязи», а порой – буквально на цепи в психиатрических лечебницах, больше похожих на зверинцы "/обустраивались даже специальные безопасные коридоры для просмотра происходящего в палатах-камерах, желающими за определенную плату, как в современных сафари-парках/", навсегда утрачивая не просто социальность, но и человеческий облик; А вот о том, что в современных психиатрических клиниках «колют нейролептики и транквилизаторы» известно всем. И правда интересно – кому только это надо?
Итак, основные группы психотропных средств: НЕЙРОЛЕПТИКИ, АНТИДЕПРЕССАНТЫ, ТРАНКВИЛИЗАТОРЫ. /Есть еще антиконвульсанты, нормотимики, психостимуляторы и ноотропы – эти препараты гораздо в меньшей степени находятся «на слуху», и я расскажу о них во вторую очередь./ Без описания каждой из групп ответить на поставленный вопрос невозможно, поскольку особенности действия данных лекарственных средств совершенно различны, а иногда и диаметрально противоположны. Любой препарат должен использоваться строго по назначению, иначе он может не просто нанести вред, но даже превратиться в орудие убийства.
НЕЙРОЛЕПТИКИ. Нейролептики – это антипсихотические средства /поэтому за ними и закрепилось короткое название – «антипсихотики»), которые назначаются при тяжелых психических расстройствах, сопровождающихся бредом, галлюцинациями, психомоторным (двигательным) возбуждением или ступором, страхом или агрессией, протекающих с грубыми нарушениями критики, ориентировки, часто - памяти, на фоне измененного состояния сознания. Таким образом, нейролептики применяются почти исключительно в «большой» психиатрии. Основные, наиболее известные из них – это хлорпромазин /аминазин/, галоперидол /сенорм, галоперидол-деканоат/, трифлуоперазин /трифтазин, тразин, эсказин/, тиопроперазин /мажептил/, зуклопентиксол /клопиксол/, левомепромазин /тизерцин/, флупентиксол /флюанксол/, дроперидол и др.
В «малой» психиатрии - при неврозах, расстройствах адаптации, соматоформных вегетативных дисфункциях и т.п., т.е. при отсутствии психоза, антипсихотические препараты назначаться не должны /особенно на современном этапе развития психофармакологии/, хотя, как говорится, что греха таить, иногда из-за некомпетентности врачей, иногда - по причине отсутствия более подходящих препаратов или их дороговизны такое все же случается. В очень небольшом проценте случаев - обычно при плохой переносимости препаратов из других групп, транквилизаторной зависимости или крайней выраженности невротических симптомов, напр. при истерии, а также в детской и геронтологической психиатрии - нейролептики все же назначаются, но сравнительно более слабые, т.н. «малые» нейролептики, которые разве что по механизму действия подобны тем, что используются при психотических состояниях. Наиболее известные из них – это тиоридазин /сонапакс, меллерил, тиодазин, тиорил, тисон/, хлорпротиксен /труксал/, сульпирид /просульпин, эглонил, эглек, бетамакс/, алимемазин /тералиджен/, перфеназин /этаперазин/, перициазин /неулептил/. Малые нейролептики обычно не способны справиться с галлюцинациями, бредом, психомоторным возбуждением даже в очень высоких дозировках, но зато они могут очень эффективно и быстро устранить сильную невротическую тревогу, преодолеть тяжелую бессонницу, оказать положительное действие при затяжных и сложно поддающихся лечению состояниях непсихотического уровня /напр., ипохондрическом неврозе, ажитированной депрессии, обсессивно-компульсивном расстройстве/, мягко снять эмоциональное возбуждение при органических и старческих психозах, помочь при психической патологии в детском возрасте. В таких случаях малые нейролептики обычно применяются не изолированно и длительно, а в составе комплексной терапии на недолгое время и отменяются сразу после того, как выполнят свою основную функцию.
Основная же функция нейролептиков – это достижение седации или седативного эффекта, т.е. буквально то, что в народе называют «успокаивающим действием». Также большинство антипсихотиков оказывают противотревожное, снотворное, противорвотное, антиманиакальное, вегетостабилизирующее действия. Например, такое всем известное противорвотное средство, как церукал /метоклопрамид, реглан/, является нейролептиком; повсеместно назначемый гастроэнтерологами для лечения и профилактики язвенной болезни препарат эглонил /бетамакс, просульпин/ – тоже настоящий малый нейролептик. В принципе, успокаивающим действием обладают все психотропные средства, кроме психостимуляторов и некоторых ноотропов, но нейролептики – это самые сильные седатики, их «успокаивающее действие» обеспечивается блокированием мозгового нейромедиатора дофамина /допамина/, избыток которого определяет развитие психотических состояний. Так, если человеку искусственно повысить уровень дофамина в головном мозге, то у него разовьется психоз с бредом и галлюцинациями. Но с другой стороны, у здорового человека дофамин в обычном количестве, определяет состояние бодрости, активности, творчества, ясности сознания, внимания, быстроты мышления и т.п. Естественно, что сразу после активной нейролептической /антипсихотической/ терапии, которая требуется, например, при обострениях шизофрении, больной будет выглядеть в большей или меньшей степени /в зависимости от выраженности патологического процесса и интенсивности лечения/ заторможенным, вялым, сонливым, эмоционально уплощенным. Но ведь всего пару недель до этого он был в ужасном психозе, не понимал, кто он и в какой реальности или страдал от бреда преследования и устрашающих галлюцинаций, и вот теперь всего этого нет /разве это не чудо?!/, остались лишь некоторые «побочки» от проведенного лечения, и то на недолгое время, пока дозировка антипсихотиков не будет снижена до минимальной /поддерживающей/ и не будут назначены дополнительные средства для коррекции эмоционального состояния, напр., для преодоления постпсихотической /постшизофренической/ депрессии. И это называется, что «человека превратили в овощ», «зомбировали», «посадили на нейролептики»?! А то, что все сидели «в шкафах и под лавками», когда его увозила в больницу психиатрическая бригада скорой помощи /часто совместно с милицией/, забыли?! При таком подходе можно и постинфекционную астению, напр. слабость, вялость и подавленность после перенесенного тяжелого гриппа и соответствующего интенсивного лечения антибиотиками и противовирусными средствами, называть «овощеподобным» состоянием, обходя врачей-терапевтов «десятой дорогой», но этого почему-то не происходит. Почему же? Очевидно, причина та же – здесь не действует миф о «карательной терапии».
Однако, я вовсе не хочу сказать, что традиционные, т.н. «типичные» /есть еще нетипичные, или «атипичные» нейролептики, «атипики», о которых я скажу позднее/ нейролептики такие, мол, замечательные, легко переносимые и совершенно безопасные средства. В медицине такие вопросы вообще бывают однозначны – все зависит от правильности индивидуального подбора препарата и его дозировки: общеизвестно, что ряд лекарств приготавливается из ядов /самый простой пример – змеиный и пчелиный яды/, и ЛЮБОЕ лекарство при избыточной дозировке или неправильном назначении превращается в яд; что прививочные препараты – вакцины - представляют собой ослабленную инфекцию /или часть ее белковой структуры/, вызывающую то заболевание, от которого делается прививка. В этом смысле неправильно подобранный нейролептик, или нейролептик, назначенный в неверном сочетании с другими препаратами /от чего его концентрация в крови непреднамерено увеличивается/, или использованный в дозировке, превышающей переносимую данным пациентом, или принятый без корректоров побочных эффектов /какими являются, напр. циклодол, акинетон, паркопан/, конечно, может принести больше вреда, чем пользы, или вызвать субъективно очень неприятные ощущения от приема, или даже привести к тяжелым осложнениям, каковыми являются острый и хронический нейролептический синдром, поздняя дискинезия, фармакогенная депрессия. Грамотный врач-психиатр прекрасно осведомлен о всех возможных неблагоприятных побочных эффектах применения нейролептиков и знает, как их избежать. Прошу прощения за банальное сравнение, но и стоматологическое лечение может превратиться в ад, если попадется грубый или некомпетентный врач, или если он не умеет правильно использовать анестезию и равнодушен к пациенту, наконец, при любой болезни складываются и такие ситуации, когда нужно просто «немного потерпеть». При нормальном позитивном взаимодействии с врачом (т.н. комплаенсе) никаких проблем с лечением при этом не возникает. Если же побочные эффекты явно чрезмерны, нужно обращаться к другому врачу. На мой взгляд, так обстоят дела в любой сфере медицины /да и вообще в любой сфере услуг/, в том числе, психиатрии.
Однако ситуация в современной психиатрии обстоит еще лучше. В последние 10-15 лет на западе, и 5-10 лет в России фармакология нейролептиков значительно видоизменилась. На рынок вышли т.н. атипичные нейролептики, или просто «атипики», переносимость которых по сравнению с типичными стала даже не в разы, а на порядок, качественно выше. Побочные действия этих препаратов настолько незначительны, что практически не требуют дополнительного приема корректоров, субъективно хорошо переносятся, поскольку почти не вызывают слабости, заторможенности, сонливости, а некоторые обладают даже активирующим, антидепрессивным эффектом; что касается тяжелых осложнений в виде нейролептического синдрома, то они вообще наблюдаются «один раз на миллион случаев» - разве что при грубых нарушениях правил лечения и дозирования данных препаратов. Эти препараты представляют собой абсолютный идеал для длительной поддерживающей терапии больных шизофренией с частыми обострениями или непрерывным типом течения, для лечения старческих (пресенильных и сенильных) психозов, для лечения пациентов с плохой переносимостью типичных нейролептиков или страхом перед их использованием. Единственной проблемой при использовании «атипиков» является неполнота их эффекта при ряде тяжелых острых психотических состояний, сравнительная дороговизна /хотя больным с установленным диагнозом шизофрении в психиатрическом учреждении они выдаются бесплатно/, а также нежелание некоторых врачей, особенно провинциальных, или «ветеранов психиатрии», использовать «западные новинки».\
К атипичным нейролептикам, используемым на территории РФ относятся рисперидон /рисполепт, риссет, рилептид, риспаксол, рисполюкс, рисдонал, риспен, ридонекс, резален, сперидан, лептинорм, нейпилепт, торендо Ку-таб, сизодон-сан/, оланзапин /зипрекса, зипрекса Зидис, заласта, заласта Ку-таб, парнасан, эголанза/, кветиапин /сероквель, сероквель Пролонг, кетилепт, кветиакс, лаквель, виктоэль, гедонин/, сердинтол /сердолект/, зипрасидон /зелдокс, зипсила/, арипипразол /абилифай, зилаксера/, амисульпирид /солиан, лимипранил/, палиперидон /инвега/. Одним из очень давно используемых в России и мире нейролептиков, который, тем не менее, сейчас относят к группе «атипиков», является клозапин /азалептин, лепонекс, клозастен/ – используемый обычно в качестве самого сильного снотворного средства.
Таким образом, нейролептики, или антипсихотики, - это психотропные средства с самым сильным седативным /успокаивающим, тормозящим/ действием, позволяющие преодолевать самые тяжелые психотические симптомы. Соответственно выраженности седативного эффекта, нейролептики обладают и самыми выраженными среди всех психотропных средств побочными действиями, хотя с появлением группы атипичных нейролептиков и этот факт почти перестал себя проявлять. Нейролептики совершенно не способны вызывать зависимость, а их длительное применение определяется правилами поддерживающей терапии. Мифы о тяжелых последствиях приема нейролептиков определяются скорее тяжестью той психической патологии, при которых эти препараты используются: чем более глубокий и устойчивый характер носит расстройство психики, тем более сильнодействующие средства приходится подбирать для лечения, тем большие дозировки оказываются необходимы, соответственно, и риск развития побочных эффектов при этом также возрастает. Здесь можно использовать еще одно простое сравнение: когда на 4-й стадии рака (распространенных метастазах) прибегают к очень тяжело переносимой лучевой и химиотерапии со множеством крайне неблагоприятных побочных эффектов (подавление иммунитета, выпадение волос, истощение, гормональные расстройства, хронические воспалительные процессы и пр.), все понимают, что такое нужно перенести по причине тяжести заболевания, ради выздоровления или даже просто – продления жизни. Абсолютно то же самое, в случае тяжелых психических расстройств, понимается далеко не всегда, очевидно, опять же по причине мифологизированного общественного мнения.
АНТИДЕПРЕССАНТЫ. Согласно уже одному своему названию, данная группа психотропных психотропных средств предназначена для лечения депрессии. Механизм действия антидепрессантов кардинально отличается от такового у нейролептиков, можно даже сказать, что их механизмы действия противоположны: если нейролептики подавляют [патологическую] психическую активность, способствуя снижению активности нейромедиаторов, в частности, дофамина в головном мозге, то антидепрессанты, наоброт, эту активность потенцируют /стимулируют/. Основными точками приложения антидепрессантов являются такие нейромедиаторы, как ацетилхолин, норадреналин, фенилэтиламин, серотонин и дофамин, высвобождение последнего нейролептики подавляют, а некоторые антидепрессанты (напр., венлафаксин) усиливают. Поэтому говорить о каком-либо «опустошающем», «зомбирующем» и т.п. действии антидепрессантов просто абсурдно, такое отношение к нейролептикам еще хоть чем-то можно оправдать /см.выше/, с появлением же антидепрессантов миллионы людей получили возможность успешно бороться с тяжелейшими депрессиями, избегать суицидов, полностью преодолевать меланхолию, опустошающую апатию, лишающее надежд уныние, а в ряде случаев даже справляться с целым рядом невротических, соматоформных симптомов и психосоматических реакций, таких как хронические болевые синдромы, в частности, головная боль, колебания артериального давления, вегетативные кризы, функциональные расстройства желудочно-кишечного тракта и дыхательной системы, «неврозы органов» - сердца, мочевого пузыря, кожные заболевания, например, нейродермит, последствия гормональных сдвигов, например, при предменструальном синдроме и климаксе. Еще в прошлом веке облегчить страдания при тяжелой эндогенной депрессии можно было разве что посредством опийных наркотиков, в противном случае выход мог быть найден только в самоубийстве (вспомнить хотя бы драму великого Эрнеста Хемингуэя, страдания, никогда не отпускавшие Ван Гога и Н.В.Гоголя, М.Булгакова, М.Зощенко и многих других), тяжелые фобии и навязчивости (вспомним получивший «Оскара» фильм «Авиатор» с Леонардо Дикаприо) вообще не лечились, тяжелые тревожные и вегетативные симптомы при затяжных неврозах можно было облегчить только приемом алкоголя или транквилизаторов, рискуя сформировать зависимость. Теперь все эти и многие другие проблемы успешно решаются с помощью антидепрессантов без какого бы то ни было побочного вреда.
Современные антидепрессанты все чаще позиционируются в качестве «препаратов, повышающих качество жизни», их принимают около 60% населения развитых стран Европы и Америки с целью повышения общей стрессоустойчивости, социальной активности, стабилизации настроения, снижения уровня тревожности, нормализации циркадных ритмов (ритма «сон-бодрствование»). Множество людей, страдающих от хронических соматических заболеваний, с помощью антидепрессантов могут повысить порог болевой чувствительности; эмоционально чувствительные люди – снизить вероятность развития инфаркта миокарда, инсульта, гипертонического криза; пожилые, особенно, одинокие люди – сделать свое существование более комфортным и умиротворенным, компенсировав препятствующие душевному равновесию процессы старения в центральной нервной системе. И это не какая-то радужная картина, это реальность, достижимая, конечно же, с учетом профессионализма врача, способного подобрать в каждом индивидуальном случае нужный антидепрессант в адекватной дозировке и дисциплинированности пациента в плане выполнения назначений. Достигаемое таким образом высокое качество жизни, соответственно, и «дается не дешево»: стоимость современных антидепрессантов не так уж мала /цена одного месяца лечения составляет от 500-700 руб. до 6-7 тыс. рублей в зависимости от производителя необходимого препарата и его дозировки для данного человека/, плюс консультации врача-психотерапевта и проводимое им динамическое наблюдение также обычно бывает платным.
Несмотря на это, медикаментозное лечение неврозов является более экономичным, чем исключительно психотерапевтическая проработка (психологическая коррекция) имеющихся проблем у хорошего специалиста /к «среднему» специалисту обращаться за психологической помощью я вообще не рекомендую, на мой взгляд, психотерапии не бывает без личностной харизмы психолога/психотерапевта/. Настоящая психотерапия не бывает краткосрочной и, тем более, дешевой, это своего рода «роскошь», позволить себе которую может далеко не каждый /Данная тема хорошо изложена, в одной из статей журнала «Психология» "Искусство жить"/. Это роскошь не только в материальном плане, но и во временном, а также в плане способности к совершению волевых усилий – не каждый способен месяцами /а то и годами!/ работать над собой ради изменения привычного типа отношений с окружающими и стереотипов эмоционального реагирования, продолжая при этом нести груз невротических симптомов.
Идеальная, принятая на западе тактика лечения неврозов, соматоформных вегетативных дисфункций и психосоматических реакций предполагает как медикаментозное, так и психотерапевтическое лечение – последовательное /психотерапия начинается после медикаментозного устранения основных симптомов/ или параллельное /психотерапия начинается и проводится одновременно с медикаментозным лечением/. Изолированно, без медикаментозной поддержки, психотерапия или психологическая коррекция проводится лишь в случаях индивидуальной непереносимости пациентом необходимых препаратов /или например, при беременности, грудном вскармливании/, очень незначительной невротизации, когда дезадаптация и внутренний комфорт почти не нарушены, а также при отсутствии клинических симптомов невроза, в целях личностного роста, самопознания, повышения социальной активности, духовного и творческого потенциала.
Впрочем, последний вариант предполагает сейчас употребление понятия уже не психотерапии, а коучинга.
Какие бывают антидепрессанты? Их очень много. Одна только классификация этих препаратов составляет внушительный список, поэтому расскажу о самых популярных.
Первыми из синтезированных были трициклические антидепрессанты (ТЦА), они появились в 60-х годах ХХ века и используются по сей день. Однако в настоящее время сфера их применения ограничена случаями наиболее тяжелых эндогенных депрессий, развивающихся на фоне другого тяжелого психического заболевания /например, шизофрении, маниакально-депрессивного психоза/, тяжелых неврозах /например, при обсессивно-компульсивном расстройстве/, некоторых психосоматических заболеваниях /например, хроническом болевом синдроме/. В большинстве других случаев назначение трициклических антидепрессантов сейчас не оправдано, поскольку существует множество более мягких, хорошо переносимых и избирательно действующих по отношению к каждому конкретному симптому препаратов.
Наиболее известными из ТЦА являются амитриптилин (амизол, саротен-ретард, триптизол), имипрамин (мелипрамин), кломипрамин (анафранил, кломипрамин, кломинал), а также очень близкий к ним по клиническому эффекту тетрациклический антидепрессант мапротилин (людиомил). ТЦА - это наиболее сильнодействующие препараты среди всех существующих групп антидепрессантов. В некоторых случаях значительный терапевтический эффект обнаруживают антидепрессанты из группы ингибиторов моноаминоксидазы, т.н. «ингибиторы МАО», но сейчас они пратически не используются по причине сложного подбора дозировки, выраженности побочных эффектов, несочетаемости с другими препаратами, необходимости придерживаться специальной диеты в период лечения.
Только ТЦА существуют помимо таблетированной, также и в инъекционной форме – для внутримышечного или внутривенного введения, что крайне значимо для преодоления наиболее тяжелых депрессивных состояний – меланхолического раптуса, суицидального поведения, резистентных /т.е. устойчивых/ к обычному лечению депрессий, выраженного обсессивно-компульсивного расстройства и пр.
ТЦА – это единственные, помимо ингибиторов МАО /но они, как уже говорилось практически не используются/, антидепрессанты, по отношению к которым некоторые «страхи» пациентов могут быть хоть как-то оправданы. Обладая самым мощным антидепрессивным эффектом, ТЦА, соответственно, способны вызывать и сравнительно наиболее ощутимые побочные действия, хотя опять же все зависит от дозировки препарата и его индивидуальной переносимости конкретным пациентом, а ткже отношения выраженности терапевтического эффекта к побочным проявлениям, т.е. от того, насколько польза от препарата в каждом конкретном случае превосходит вызываемый им дискомфорт. В высоких дозировках /свыше 150-200 мг в сутки/, а также при неграмотном назначении например, пожилым и истощенным пациентам, детям, больным с ослабленным сердцем или нарушением функции печени и почек, несоблюдении правила постепенного увеличения дозировки в начале лечения, ТЦА могут вызывать т.н. холинолитические побочные эффекты: сухость слизистых /сухость во рту/, тахикардию /сердцебиение/, затруднение мочеиспускания, нечеткость зрения, запоры, тремор /дрожание пальцев рук/, нарушения сердечной проводимости, снижение сексуального влечения и потенции. Все эти побочные эффекты строго дозозависимы, т.е. усиливаются прямо пропорционально увеличению суточной дозы антидепрессанта. Это значит, что при небольших дозировках, побочные эффекты могут почти полностью отсутствовать, а при тяжелых депрессивных расстройствах, требующих высоких доз препарата, их польза явно превосходит производимый ими дискомфорт. Грамотный врач всегда способен оценить и скорректировать выраженность побочных проявлений подбором дозировки или самого препарата, исключением недопустимых лекарственных взаимодействий с другими препаратами, назначением средств, уменьшающих выраженность побочных эффектов /напр. бета-адреноблокаторов анаприлин при тахикардии/.
Лично я использую ТЦА в своей практике сравнительно редко, поскольку амбулаторное лечение обычно получают пациенты со сравнительно небольшой выраженностью психоэмоциональных расстройств, для которых вполне достаточно назначения менее сильнодействующих антидепрессантов, к рассказу о которых я теперь и перехожу.
В конце ХХ века на западе, и в начале ХХI века в России на рынок вышли антидепрессанты нового поколения, наиболее многочисленной группой из них стали селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС), или «серотонин-селективы». Благодаря избирательному действию именно на этот нейромедиатор, у антидепрессантов СИОЗС практически отсутствуют побочные эффекты, свойственные ТЦА, и при этом наблюдается комплекс четких терапевтических эффектов:
- антидепрессивный /наиболее выраженный, например, у пароксетина и сертралина, но, безусловно, более слабый, чем у ТЦА/;
- анксиолитический /противотревожный, благодаря которому СИОЗС в настоящее время успешно используются вместо ранее незаменимых, но приносящих риск формирования зависимости транквилизаторов/;
- седативный /т.е. успокаивающий, «приглушающий чувства» проявляется не у всех СИОЗС, полностью отсутствует, напр., у флуоксетина и сертралина, в любом случае несравним по выраженности с седативным эффектом нейролептиков/;
- вегетостабилизирующий /т.е. именно эти препараты наиболее показаны для лечения вегетативных кризов, диэнцефального синдрома, в частности, его наиболее «популярного» варианта - панического расстройства, всем известной вегето-сосудистой дистонии (ВСД), хотя данный диагностический термин не вполне оправдан/;
- антифобический /такие «психические эпидемии» современности, как социофобия, агорафобия, кляустрофобия, мизофобия, лиссофобия, разнообразные нозофобии
– кардиофобия, онкофобия, спидофобия и пр. успешно лечатся именно препаратами из группы СИОЗС/;
- антиобсессивный /т.е. эффект, устраняющий негативные навязчивые образы, мысли, переживания и препятствующий их появлению/.
Таким образом, антидепрессанты из группы СИОЗС идеальны для лечения самых разнообразных невротических расстройств, именно их я имел в виду, когда говорил о «препаратах повышающих качество жизни». Несмотря на свое название, антидепрессанты СИОЗС бессильны перед тяжелыми депрессиями, зато они идеальны для длительного или даже постоянного приема лицами не столько психически больными, сколько просто невротичными, или, как еще говорят, «хронически несчастливыми»: абсолютно исключен риск формирования зависимости, побочные эффекты отсутствуют или сведены к минимуму – если и проявляются, то только в форме «первой реакции на прием препарата» и длятся не дольше, чем 1-2 недели от начала приема /незначительные тошнота, головокружения, расстройства сна, аппетита, общий дискомфорт/; совместимы практически со всеми другими лекарственными средствами, а некоторые даже с алкоголем; очень удобен и режим приема большинства СИОЗС – всего один, максимум – 2 раза в сутки /а некоторые, например, флуоксетин допускают прием даже 1 раз в неделю/.
Постараюсь перечислить все применяемые на территории РФ антидепрессанты нового поколения, в особенности СИОЗС, поскольку широта их применения и актуальность в плане лечения невротических расстройств крайне велика. Первыми на западный рынок вышли почти одновременно два антидепрессанта СИОЗС – флувоксамин (феварин) и флуоксетин (прозак, продеп, профлузак, депрекс, депренон, флувал, флунисан), затем их список значительно расширился: были официально зарегестрированы пароксетин (паксил, рексетин, актопароксетин, плизил, адепресс, сирестилл), сертралин (золофт, асентра, стимулотон, серлифт, серената, торин, депрефолт, алевал, сералин), циталопрам (ципрамил, опра, прам, сиозам, седопрам, циталифт, цитол, уморап), эсциталопрам (ципралекс, селектра, мирацитол, элицея).
Вслед за перечисленными препаратами, создавшими своего рода «революцию» в клинической психофармакологии /с их появлением невротические расстройства получили возможность эффективного преодоления без какого бы то ни было риска формирования зависимости или необходимости «мириться» с сопутствующими побочными эффектами/, были синтезированы антидепрессанты с «двойным эффектом», избирательно влияющие не только на обмен серотонина, но и адреналина: миртазапин (ремерон, мирзатен, миртазонал), милнаципран (иксел), дулоксетин (симбалта); серотонина и мелатонина: агомелатин (вальдоксан); и даже с «тройным», задействующие в зависимости от суточной дозировки серотонин, норадреналин и дофамин, таким антидепрессантом является венлафаксин, который на западе наиболее известен под названием эффексор, у нас – велаксин, эфевелон, венлаксор, велафакс, алвента.
У некоторых современных антидепрессантов механизм действия /помимо серотонинового/ детально не установлен, к таковым относится, например, тразодон /триттико/. При достаточно слабом антидепрессивном эффекте, этот препарат обладает выраженным противотревожным, седативным и снотворным эффектом, а также нехарактерной для других антидепрессантов